Паутина долга - Страница 48

Однако не предполагал, что гаккаров творят до сих пор… Сколько лет девицам? Не больше тридцати — почти мои ровесницы. Значит, примерно в одно время с моим младенчеством какой-то Заклинатель получил заказ и… выполнил его, насколько вижу, вполне успешно. Вот только ошибся. Чуть-чуть. Искалечив не одно живое существо, а двух.

Девочки оказались близнецами, да еще сросшимися, и неудивительно было воспринять их, как единое тело и единый дух. Но посыл к изменению задавался в расчете на половину от имеющейся на самом деле материи, поэтому второй ребенок впитал лишь частичку приказа. Должно быть, у глашатая железами тоже вырабатывается яд, но не той силы, чтобы воздействовать на магов, а вот второй пары желез — противоядных — не выросло. И сестры обречены до самой смерти оставаться друг подле друга, потому что красавица умрет без Ришиан, а гаккар… Жить в полном одиночестве мало кому под силу, тем более, если твоя жизнь лишена изначально заложенного в ней смысла. Если некого убивать.

— Риш сказала мне, что вы тоже не любите Заклинателей, поэтому я прошу вас: не сердитесь на нее.

— Не люблю? Почему она так решила?

— Она сказала, что вы носите печать, а это плохо. И больно.

Интересно, что может знать гаккар об истинном значении печати Заклинателя? О щите, защищающем слуг от гнева чужих господ? О вестнике, в мгновение ока достигающем хозяйского сознания? О лекаре, медленно, но сноровисто затягивающем раны? О… Впрочем, не стоит увлекаться. Единственная правда в словах Риш — это боль. Но без боли мы не чувствуем себя живыми, так стоит ли жаловаться?

Правда, глашатай имела в виду совсем другое, и я знаю, что.

Сестры не обвиняют безымянного Заклинателя, но и простить не могут, а потому любой другой человек, пострадавший по вине детей Хаоса, кажется собратом по несчастью и способным понять. Что ж, я понимаю. Но и мне хочется, чтобы меня поняли:

— Послушайте внимательно, hevary. Я не питаю вражды к вашей сестре, но один ее поступок… Прощу лишь в том случае, если она исправит совершенную ошибку. Ришиан отравила одного человека. Мага. Он пока еще жив, но это не продлится долго: ювеку-две, не больше. Если до того срока ему не дать противоядие, он умрет. А я очень не хочу, чтобы он умирал. Наверное, так же сильно, как вы желаете защитить свою сестру. Понимаете?

Она кивнула.

— Если вы не против, поговорите с ней. Возможно, вашу просьбу она воспримет с меньшей враждебностью. Я знаю, что для гаккара убийство мага — цель и смысл всей жизни, поэтому Ришиан непросто будет согласиться, но… Если она откажется, я найду способ, чтобы она пожалела об отказе. Обещаю.

Холодные пальцы глашатая снова легли на мои:

— Я буду просить, пока она не согласится! А если все же… — Зрачки темно-синих глаз упрямо расширились. — Я сохраню предназначенный мне глоток и принесу его вашему другу. Где он живет?

— Сейчас его состояние вряд ли можно назвать жизнью. Да и если отважитесь на то, о чем говорили… Сначала сделайте, и только потом снимайте бусы, увидите, какие. А где… На углу Каретной и Пыльной улиц, в гостевом доме, комната на втором этаже, оплаченная heve Тэйленом.

— Это ваше имя?

— Да.

— Тэйлен… Мягкое, но сильное. Совсем, как вы. А меня зовут Шиан.

— Почему именно так?

— Потому что я — только половинка, — улыбнулась глашатай.

— Ну, раз уж мы познакомились… — Я порылся достал из кошелька шелковый мешочек. — Позвольте вручить вам. К наступающему Зимнику с наилучшими пожеланиями.

Женщина ойкнула совсем как маленький ребенок и восторженно сжала в ладонях подарок.

— Он… должен так пахнуть?

— Ну да, его затем и сделали. Можно класть в белье — для аромата, можно просто держать в комнате. Как пожелаете.

— Мне так редко дарят подарки… Спасибо!

Нехорошо принимать незаслуженную благодарность, ведь мешочек предназначался совсем другому человеку, но, кажется, я все сделал правильно.

***

В этот раз мне не нужно было искать поводов присутствия в игровом зале на втором этаже «Перевала»: я просто любовался Шиан, исполняющей обязанности глашатая за одним из немногих занятых столов. А она, ловя мой взгляд, улыбалась в ответ, но каждый раз вкладывала в улыбку новое чувство. Ободрение, обещание, нежность, вопрос, рассеянное удовольствие — уверен, изгиб пухлых губ находился в полном соответствии с мыслями, посещающими хорошенькую русую головку. Я тоже думал… О том, каким подлецом оказался.

Женщина обещала отдать противоядие, без которого сама будет мучительно умирать: неизвестно, достаточно ли одной порции в день, или же их должно быть обязательно не менее двух. Если верно второе, уступкой моей настойчивости Шиан обрекает себя на смерть, потому что нарушать режим приема лекарства нельзя. Если стремишься выздороветь, разумеется.

Железы гаккара вырабатывают противоядие постоянно, ни на вдох не прекращая свою работу, стало быть, Ришиан тоже рискует, дважды в день даря свой «поцелуй» сестре, возможно, насильственно сокращая свою и без того недолгую жизнь. Но даже если близнецам остается всего лишь несколько месяцев пребывания на этом свете, имею ли я право воровать их дни? По всем законам души — нет. И все же, мне придется стать вором. Потому что два человека меньше, чем целая Империя…

Если Кэр умрет, принцесса останется без своего ближайшего друга и наставника, соответственно, внимание ее будущего императорского величества перекинется на мою скромную персону. Проще говоря, Сари вцепится в меня зубами и ногтями. Кто бы что ни говорил, оказаться поверенным в делах высокой политики — не лучший вариант спокойной жизни. Вообще не вариант. Но даже отставив в сторону треволнения, связанные с бултыханием в волнах власти, можно обнаружить и кучу прочих неприятных ненужностей.