Паутина долга - Страница 74

Разматывание повязок и сопутствующее сему труду напряжение сил как никогда благотворно отразились на мыслительном процессе. В частности, просовывая руки в рукава новой рубашки, я осознал, что оказался в дурацком положении. Контур, до сих пор верой и правдой служивший мне, на сей раз почему-то внушает неясную тревогу, никак не позволяя расслабиться, а единственный настоящий и надежный защитник отправлен для охраны семьи. Хотя…

Не чувствую, что совершил ошибку. Если и случилась оплошность, то совсем незаметная. Но отпустить матушку и братьев одних было бы настоящей глупостью. По крайней мере, могу быть уверен: уж их точно никто не захватит и не убьет! И это несказанно радует и успокаивает. А вот в собственной безопасности уверенности меньше, только не могу понять, почему. Кажется, есть крохотная подробность, связанная с контурами и замыкающими их звеньями, но вспомнить ее не удается. Слишком много других мыслей теснится в голове… Ладно, будем считать: раз не держится в памяти, и значения не имеет.

Маг до меня точно не доберется. И магические штучки тоже: контур выпьет их в два счета. А не-маг? Сможет войти в мэнор? Маловероятно. Да и рискнет ли наведаться в дом, из которого только что вывалила шумная компания? Ведь больше суток Келлос любому прохожему показался бы вымершим, а тут на тебе: населен, и очень густо. Осторожный убийца предпочтет продолжить наблюдение. Неосторожный…

К тому же, вскоре должен вернуться Кайрен, и моя уверенность стократно возрастет. Если уж Галчонок смог спугнуть убийцу, то дюжий блондин подойдет для этой цели еще успешнее. Только бы не пострадали люди, вместе со мной остающиеся под крышей… Точнее, одна людь и одна нелюдь. А впрочем, принцессу тоже можно назвать человеком лишь с очень большой степенью допущения.

Правда, происхождение моих гостей только усугубляет положение. Если убийца все же сумеет пройти через контур и вздумает уничтожить все живые души Келлоса, то для меня смерть будет не просто наилучшим выходом, но и самым желанным! Судите сами: покушение на наследницу престола или на иноплеменницу, соблаговолившую посетить Империю — что хуже? На мой скромный и предвзятый взгляд, второе. В первом случае большее, что может случиться, это междоусобица в процессе перехода власти из одних рук в другие. А вот если пострадает эльфийка, дело может обернуться уже потасовкой, стирающей границы. И хотя эльфы больше знамениты, как мастера искусств, еще живы предания о безжалостных и истребительных войнах, которыми эльфийский народ отстоял свою независимость. Даже если в сказках, еще полтора века назад охотно рассказываемых матерями на ночь непослушным детям, лишь половина истины, можно заявить: уж лучше «песьи часы» и гражданские столкновения. М-да, об этом-то я и не подумал… Ладно, вознесу молитву богам-хранителям и буду верить в счастливое завершение сегодняшнего дня.

— Полагаю, вы, наконец-то, согласитесь уделить мне внимание?

Или не очень счастливое.

***

В прошлый раз эльфийка была окружена облаком шелка цвета морской волны, теперь же предпочла мягкую шерсть, очень светлую, но не белую, а подобную сливкам на поверхности свеженадоенного, но успевшего отстояться молока. Белоснежность же была, как и прежде, достоянием точеного лица. Волосы, сегодня казавшиеся не иссиня-черными, а приобретшими каштановые переливы, были свободно распущены по плечам. Казалось бы, подобная прическа призвана придавать женщине мягкость и беззащитность, но иноплеменница выглядела еще неприступнее, чем раньше. Пожалуй, самый «домашний» вид у эльфийки был при первой нашей встрече у ворот мэнора. А сейчас передо мной стояла… Нет, не королева: королевы не бывают столь отстраненны от бытия. Жрица какого-то забытого миром бесстрастного бога, строгая и беспощадная в своей справедливости.

Она сердится? Похоже на то. Да и как не сердиться: пятый день пошел, а хозяин только и делает, что бегает от своей гостьи. Нежданной и неудобной, но тем не менее, принятой в доме и получившей соответствующие права.

Вздыхаю.

— Как пожелаете, hevary.

— Вижу, вы не слишком мне рады?

Лучше бы она язвила, а не поливала меня ледяной водой спокойствия, честное слово!

— Простите. У меня было много дел.

— Которые сделаны, надеюсь? Или шрам на вашей груди еще не означает завершения?

Вообще-то, он — только начало всего. Странное и пугающее начало… Эй, надо все же застегнуться!

— Еще раз прошу прощения.

— Бесконечные извинения не приблизят нас к совершенству, ибо являются бессмысленными задержками на пути познания, — наставительно процитировала эльфийка и вдруг улыбнулась с уже знакомой теплотой: — Не хотела вас пугать. Но вы должны понимать: я не могу вечно пребывать в вашем доме, потому что у меня есть свой. И он ждет моего возвращения.

Слово «он» было выделено тоном, не допускающем иного трактования, чем «тот, кого я люблю и кто любит меня», и сей невинной малости оказалось достаточно, чтобы я глубоко прочувствовал собственное свинство.

— Разумеется, hevary. Постараюсь сделать все от меня зависящее. На чем мы остановились?

Она кивнула, принимая невысказанные, но искренние извинения.

— На песне. Я рассказала вам ее текст… как он звучит для нас. И теперь передаю ход вам. Попробуйте пересказать ее по-своему. По-человечески.

Еще раз подчеркивает разницу между нами? Но так ли уж велика пропасть? Внешне выглядит совсем ничтожной: конечно, красота эльфийки превосходит красоту многих девушек, но и у людей встречаются поразительно прекрасные лица и тела. И все же в ее голосе мелькнула значительность. Она не просто так добавила это «по-человечески». Что-то хотела сказать. Что-то очень важное. Хотела и остановилась на полпути. Почему? Не заслуживаю откровений? Возможно. И не буду настаивать.